И.Д. Костина
Колокола Ивана Великого
// Журнал «Наука в России». 1994. № 1. С. 72–79
Колокол – удивительный феномен, придуманный человечеством. Это одновременно и музыкальный инструмент, и памятник литейного мастерства своего времени, нередко еще и произведение искусства, завораживающее красотой формы и декора. Именно такие колокола составляют коллекцию музеев Московского Кремля. Все они уникальны, так как отлиты в XVI–XVIII вв., когда еще не было налажено их промышленное производство. Ни в одном из архитектурных ансамблей нет такого количества тяжелых колоколов, как здесь. А ведь создание большого колокола весом более 100 пудов (1638 кг) было под силу лишь опытному и талантливому мастеру.
Их отливали из колокольной бронзы, основными компонентами которой являлись медь и олово. Большое содержание последнего способствует красоте звука, но увеличивает хрупкость металла, поэтому найти нужную пропорцию было делом нелегким. Бытует мнение, что для звучности в сплав добавляли серебро. Однако химический анализ металла многих колоколов этого не подтвердил.
На характер звучания влиял не только состав сплава, но и форма изделия, его вес, толщина стенок. В старину большие колокола отливали в обложенной кирпичом литейной яме. Предварительно делали шаблоны для внутреннего и внешнего профилей. На дне ямы сооружали так называемую постель – цоколь. На нем при помощи одного из шаблонов выкладывали из кирпича «болван». Его поверхность соответствовала внутренней стороне будущего колокола. Для прочности «болван» скрепляли железными скобами, обмазывали глиной и хорошо просушивали, после чего смазывали салом. Затем начинали изготавливать «тело». При помощи второго шаблона из глины и мягких волокон готовили форму. На нее крепили сделанный из воска декор (орнамент; надписи, изображения). С большой осторожностью приступали к сооружению кожуха. Послойно, в несколько приемов, на фальшивое тело колокола наносили жирную глину с льняными волокнами. Каждый слой укрепляли проволокой и просушивали. Высохший кожух поднимали вверх, чтобы удалить фальшивое тело колокола, потом опускали на прежнее место. Печь для плавки металла устанавливали наверху (для гигантских колоколов ставили несколько печей, до пяти). Ответственной задачей было правильное устройство литниковой системы (Литниковая система – совокупность каналов, через которые расплав из разливочного устройства подводится к полости литейной формы – прим. ред.).
Эта работа требовала большого мастерства и усилий многих людей. Но главной фигурой был, конечно, литейщик – вот почему ему разрешали «подписать» колокол, отлить на нем свое имя. Имена выдающихся колокольных мастеров по праву вошли в историю литейного производства.
Двадцать два колокола сейчас на колокольне Ивана Великого и примыкающей к ней звоннице с Филаретовской пристройкой. Этот комплекс сложился в XVII в. А в XIV в. стояла здесь церковь Иоанна Лествичника «иже под колоколы», перестроенная в начале XVI в. Борис Годунов (ок. 1552–1605) приказал возвести над ней еще два яруса и увенчать башню золотым куполом с крестом. Поднялась в небо колокольня высотой в 81 м, и долгое время на Руси ей не было равных. Называли ее «Годунов столп», «Иван Великий». В XVI в. с северной стороны была пристроена четырехъярусная звонница, а в XVII в. – Филаретовская пристройка.
Судьба колоколов не всегда складывалась удачно. Гибли они от частых пожаров, а то и от рук человеческих. К тому же неправильная подвеска самого колокола или его языка, слишком сильное раскачивание при звоне, да и, как теперь говорят, усталость металла приводили к разрушению. Рано или поздно колокол разбивается. В Центральном государственном архиве древних актов сохранились копия описи колоколов Ивана Великого и звонницы 1695 г. и опись 1749 г., составленная фейерверкером артиллерии Михаилом Алексеевым, а также данные проверки колоколов в 1791 г. Интересно сравнить приведенные в них сведения. В 1695 г. перечислены 27 колоколов, в 1749 г. – 32, в 1761 г. – 33, причем отмечено, что девять повреждены, из них шесть непригодны для звона. Из висевших в конце XVII в. колоколов к середине XVIII в. осталось не более девяти. Точную цифру назвать нельзя, поскольку из-за неполноты приведенных сведений четыре колокола невозможно идентифицировать. До нашего же времени сохранились лишь пять или шесть, звонивших в Кремле в 1695 г., и 16, бывших в 1749–1761 гг.
Разбившиеся колокола переплавляли. При этом нередко металл поврежденного большого колокола использовали для отливки нового, такого же веса или даже большего. Авторы немногочисленных публикаций о кремлевских колоколах, к сожалению, не избежали ошибок, появившихся из-за разночтений в архивных документах и печатных изданиях, где приводимые сведения часто противоречивы и запутывают как исследователя, так и читателя.
Наиболее крупные колокола висят на Успенской звоннице и Филаретовской пристройке, восстановленных в XIX в. после разрушения войсками Наполеона. В центральном проеме звонницы находится самый большой колокол – Успенский, который называли также Воскресным, Праздничным, Малым Успенским, Большим. Отлит он в 1817 г. на заводе купца второй гильдии Михаила Гавриловича Богданова мастерами Яковом Завьяловым и Русиновым (имя неизвестно). Великолепно выполненный декор убеждает в том, что над ним работал профессиональный скульптор, чье имя пока не установлено. В шести медальонах из лавровых ветвей размещены горельефные погрудные портреты императора Александра I, его матери Марии Федоровны, жены Елизаветы Алексеевны и великих князей Константина, Николая и Михаила. Над портретами – медальоны с поясными барельефными изображениями благословляющего Христа, Богоматери, Иоанна Предтечи, «Успения Богоматери» и митрополитов Петра и Алексея. На нижней части колокола – рельефная в пять рядов надпись, в высокопарном стиле повествующая об изгнании из России наполеоновских войск и отливке колокола.
Успенский колокол имел несколько предшественников. Первым из них был Годуновский, отлитый Андреем Чеховым 1 сентября 1600 г. В документе 1749 г. он называется Воскресный большой весом 2450 пудов. В литературе ему чаще приписывают вес 4000 пудов, ссылаясь на данные Павла Алеппского, бывшего в Москве в 1655–1656 гг. в свите антиохийского патриарха Макария. Однако эти сведения представляются преувеличенными. Годуновский колокол пострадал во время пожара 19 июня 1701 г. По указу Петра I был перелит вновь Иваном Федоровичем Моториным и 15 апреля 1704 г. поднят на колокольню. Но недолго пришлось ему радовать людей своим мощным голосом: в сильный пожар 29 мая 1737 г. он «повредился», и распоряжением Сената был разбит «в штуки», которые сняли с колокольни и взвесили. Колокольной меди оказалось 3233 пуда 26 фунтов. Только в 1761 г. (по некоторым данным в 1760 г.) Константин Слизов отлил из нее новый Воскресный колокол. Но и его судьба не пощадила: он разбился при взрыве звонницы в 1812 г. А в 1817 г. был перелит в ныне существующий Успенский. Это своеобразный памятник победы над Наполеоном.
В другом проеме звонницы находится Реут (1622 г.) На нижней части его, называемой валом, выделяется надпись: «Делал пушечной литец Ондрей Чехов». Выдающийся создатель Царь-пушки и других удивительных орудий своего времени был замечательным мастером колокольного дела. Реут поражает необычайной толщиной стенок и вместе с тем благородством формы и изяществом растительного узора. Орнаментированы даже уши колокола. Форма и орнамент близки колоколу работы А. Чохова 1594 г., переданному Борисом Годуновым в подмосковный Троице-Сергиев монастырь. Реут пережил два падения. В 1812 г. при взрыве звонницы у него отбились уши, которые затем были восстановлены. В 1855 г. во время молебна в честь восшествия на престол императора Александра II сорвавшийся колокол пробил три каменных и два деревянных перекрытия, убил более десяти человек, однако остался цел и был возвращен на звонницу. С 1885 г. его перестали использовать для звона, опасаясь повторения случившегося. В старых документах Реут называют также Полиелеосным и Полиелейным. На нем не указан вес. Опись 1749 г. называет 1200 пудов. В литературе же чаще фигурирует вес 2000 пудов.
В 1621 г. А. Чохов вместе с Игнатом Максимовым отлили для Ивана Великого четыре колокола. Вероятно, это перечисленные в описи 1695 г. два стопудовых на среднем ярусе колокольни и два (22 пуда и 4 пуда) на верхнем. К 1749 г. из них осталось только два.
Согласно описи 1695 г., на звоннице находился еще один колокол, названный Повседневным. Судя по всему, он висел по другую сторону от Воскресного в ныне пустующей арке. Его вес 998 пудов 30 фунтов, а дата отливки 1642 г. Колокол с таким же именем есть и в описи 1749 г., но он датирован 1752 г., причем назван литейщик Емельян Данилов. Из приведенной здесь же надписи на колоколе явствует, что от был сделан для Успенской звонницы, следовательно, должен был висеть там в 1695 г. Возможно, в копии старой описи допущена ошибка в дате, и речь идет о колоколе, погибшем, скорее всего, в 1812 г. Приходится только сожалеть, что до наших дней в Кремле не сохранился ни один колокол работы такого великолепного мастера.
В 1651–1652 гг. под его руководством был отлит гигантский колокол, разбившийся при звоне в 1654 г. В том же году от «моровой язвы» (чумы) умер Емельян Данилов, а его детище перелил другой талантливый мастер Александр Григорьев. Этот колокол весом также 8000 пудов записан в описи 1695 г. Он назван «новый Большой Успенский колокол», а его местонахождение – «над церковью Рождества Христова». Среди исследователей нет единого мнения о том, где именно он висел. Одни полагают – на специальной пристройке к звоннице. Другие уверены: непосредственно на самой звоннице в её самом широком проеме. Колокол пострадал в пожаре 1701 г., а в 1730 г. был разбит на куски и спущен вниз. Его металл пошел на отливку Царь-колокола.
На Филаретовской пристройке звонницы находится большой колокол, известный под несколькими именами: Великопостный, Семисотный, Вседневный, Петропавловский. В надписи указана дата 1704 г. и имя мастера Ивана Моторина, Как свидетельствуют архивные документы, это вторая отливка. Первый весом 707 пудов 5 фунтов разбился вскоре после отливки в том же 1704 г. «от небрежения звонарей», Моторину пришлось перелить его, видимо, по старой форме. Декор Великопостного отличается богатой пластической разработкой: от низкого рельефа растительных побегов до горельефа головок херувимов, что наводит на мысль об участии скульптора или художника в создании колокола.
Потомственный литейщик, владелец завода Иван Федорович Моторин прославился как создатель Царь–колокола самого большого колокола в мире. Его вес 12000 пудов. Трагична судьба этого гиганта. Четыре года подготовительных работ, неудачная попытка отливки в ноябре 1734 г. из-за поломки двух из четырех плавильных печей, смерть Ивана Моторина 19 августа 1735 г., глубоко переживавшего неудачу, блистательная отливка колокола сыном мастера Михаилом; при которой весь металл был залит в форму всего за 36 мин., и, наконец, пожар в мае 1737 г., когда от треснувшего колокола откололся кусок весом 11,5 т. Но мало кто знает, что декоративное убранство Царь–колокола выполнили скульптор Федор Медведев и его ближайший помощник – пьедестальный мастер Петр Кохтев. Оба как петровские пенсионеры четыре года учились в Венеции у известного скульптора Пьетро Баратты. Поэтому не случайны в орнаментальном и скульптурном декоре черты итальянского барокко. Они проявились в трактовке образов Христа, пророчицы Анны, святого Петра, Иоанна Предтечи. Создавая фигуры царя Алексея Михайловича и императрицы Анны Иоанновны, Медведев ориентировался на гравюры в жанре парадного портрета. Рельефы Царь–колокола – единственная известная нам работа этого бесспорно талантливого скульптора.
В Московском Кремле есть еще два великолепных колокола работы Ивана Моторина. Красавец Набатный (1714 г.) весом 150 пудов стоит в вестибюле Оружейной палаты. Он напоминает о страницах российской истории, связанных с «чумным» бунтом 1771 г. Звон Набатного послужил сигналом к началу народного восстания в Москве во время эпидемии чумы. В качестве наказания у него был снят язык, и по прошествии 30 лет колокол с Набатной башни Кремля перенесли в арсенал, а в 1831 г. в старое здание Оружейной палаты.
Еще один шедевр литейного искусства Ивана Моторина находится на нижнем ярусе Ивана Великого, в соседстве с пятью другими массивными колоколами. Он назван Новгородским, поскольку перелит в 1730 г. из новгородского колокола 1555 г. Необычно его декоративное убранство. Помимо пространной надписи и традиционных мотивов – стилизованного растительного орнамента, херувимов, Голгофского Креста и Распятия – в узор включены изображения апостолов Петра и Павла, а также санкт-петербургской Петропавловской крепости. Рядом с Новгородским - два одинаковых по виду колокола, отлитых в декабре 1775 г. Семеном Гавриловичем Можжухиным. Первый перелит из новгородского колокола 1571 г. работы Ивана Афанасьева. Он упоминается в описи 1695 г., а местом изготовления названа Александровская слобода. В описи 1749 г. – та же дата, а колокол уже имеет собственное имя Медведь, данное, видимо, за мощное низкое звучание. Скорее всего, в обеих описях речь идет об одном колоколе, который был перелит Можжухиным. Второй, – Лебедь, – обладает очень красивым, богатым обертонами сильным звуком.
Судя по описям, у него было два предшественника. В 1695 г. упомянут Лебедь немецкого литья 1506 г. В 1749 г. – уже другой Лебедь, отлитый в Москве в 1532 г. мастером-иноземцем Николаем. На Спасской башне Кремля в системе курантов работают еще два колокола Можжухина. Это красиво орнаментированный, с надписью, часовой колокол 1769 г. весом 135 пудов 32 фунта. Он самый большой на башне. Второй значительно меньшего веса.
На первом ярусе колокольни находятся еще три прекрасных колокола XVII в., названных в описи 1749 г.: Широкий, Слободской, Ростовский. Трехсотпудовый Широкий отлит братьями Василием и Яковом Леонтьевыми 20 августа 1679 г. В середине XVIII в. он уже висел на колокольне (в описи ошибочно датирован 1674 г.). Его не зря прозвали Широким. Русские колокола обычно имели равные диаметр и высоту. Здесь это соотношение нарушено. Диаметр Широкого равен 2 м, а высота 1 м 67 см.
30 августа 1641 г. перелит из старого колокола Слободской. К сожалению, на нем не нашлось места для имени мастера, перечислены лишь члены царской семьи и указана дата отливки. Украшает его рельефная надпись, выполненная высокими буквами, и два узких орнаментальных фриза.
Самый маленький колокол первого яруса – двухсотпудовый Ростовский. В 1687 г. он был отлит Филиппом Андреевым, известным своими прекрасными колоколами для Ростовской звонницы, и предназначался для Белогостицкого монастыря под Ростовом Великим, чем и объясняется его название. Орнаментация колокола отличается большим своеобразием. Помимо традиционных херувимов, в узор включены фантастические крылатые существа с человеческими ликами, в коронах, с птичьим туловищем, лапами и хвостом в виде кисти ламбрекена. Значительное место в декоре отведено надписи, занимающей два ряда в верхней части колокола и вал.
На втором и третьем ярусах колокольни размещались более легкие колокола. Два прекрасных колокола отлиты выдающимся русским литейщиком Федором Моториным. Ныне поврежденный колокол 1678 г. (вес более 200 пудов) назван Даниловским, так как предназначался для Данилова монастыря при архимандрите Варфоломее. Любопытен нашедший отражение в колокольной надписи факт о том, что «дал в тот колокол того ж монастыря старец Филарет Фадеевич Волчков четыреста рублёв». По тем временам это была весьма солидная сумма. Колокол удивительно красив. Совершенна его форма, а орнаментация, включающая изображения херувимов и растительные мотивы, отличается свободной пластической моделировкой. Колокол Новый Моторин отлил в 1679 г., видимо, специально для Ивана Великого. Кроме надписи, на нем изысканный растительный узор. Трудно сказать, сам ли Моторин делал формы для декора. Известны случаи, когда для этого привлекались профессиональные графики, живописцы, скульпторы.
Колокола Ивана Великого молчали 70 лет. В 1992 г. началась проверка состояния их сохранности с применением современных технических средств. Обследовали и несущие конструкции. Важно было убедиться в надежности системы подвески и балок, изучить влияние колебаний на здание. Для этого использовали чувствительные сейсмографы, фиксирующие вибрацию. Балки и колокола испытывали так называемым методом нагружения: на непродолжительное время (несколько минут) на них закрепляли груз и датчики, соединенные с прибором, по которому можно заметить увеличение внутренней трещины. К этой работе были подключены специалисты нескольких научно-исследовательских институтов и Военной академии им. Ф.Э. Дзержинского. Результаты обследования показали: не имеющие видимых трещин колокола, а также все несущие конструкции находятся в удовлетворительном состоянии. Но часть из них нуждается в замене системы подвески – чтобы при звоне не пострадали уши колокола.
Постепенно обследованные и пригодные для звона колокола стали использовать во время служб в соборах Кремля. Однако старинные колокола нельзя эксплуатировать постоянно. Их осталось не так много, и потомки вправе рассчитывать на то, что мы сохраним в целостности наше наследие. Это касается не только Кремля. Настала необходимость в налаживании производства современных колоколов, впрочем, дело это непростое и дорогостоящее.
Православные основы русского колокольного звона | Общество церковных звонарей | Школа звонарского мастерства Игоря Коновалова | Технология колокололитейного дела | Подбор колоколов и обустройство колоколен | Коноваловъ | Часто задаваемые вопросы | Фотогалерея | История | Библиотека | Исторический архив | Карта сайта | Указатель статей | English |
©
